метафорами и намёками. Руководители государств находятся в состоянии плохо скрываемой растерянности перед лицом растущего количества проблем, их остроты и неотложности, для решения которых нет не только проектов, но и идей, нет методов их решения; они находятся в растерянности в отношении как внутренней политики, так и внешней. Развивается тенденция неприменения силы, а мышление политиков не может отказаться от использования силы. Изобретаются и проводятся «несиловые» войны: информационная, ценностная, генетическая. Атомное оружие лежит без применения более 50 лет, – оставлять нельзя, ликвидировать нельзя. Быстро растут новые экономические силы, но что с этим делать – неизвестно.
Коллизия одно- или много- полярного мира отошла на второй план, поскольку и то, и другое не ясны. Решения, принимаемые руководителями государств, основаны исключительно на их текущих интересах. Население государств отчётливо сознает несостоятельность действующих общественных форм и руководителей, но из-за отсутствия альтернатив смиряется. Происходит десоциализация населения. В СМИ о рабочих и крестьянах – ни слова. Оценки феноменальных достижений науки, техники, промышленности и торговли, даваемые в разных кругах, существенно противоречивы: то, что одни считают благом, другие считают вредным. Прогресс в науке и технике не сопровождается соответствующим прогрессом социальных форм. Многочисленные технические достижения, развитие технологии, рост эффективности производства не приводят к существенному улучшению повседневной жизни. Повседневность становится всё более напряженной. Как говорят некоторые авторы, во многих странах произошла потеря идентичности. Население находится в состоянии тревоги, опасения, ожидания худшего, происходит массовое омещанивание. Идеологический разброд, деградация нравственности, стремление отвлечься, крайние патологии личности, паразитизм как ценность, являющиеся следствием неопределённости жизни, повсеместно быстро расширяются. Ожидаемое вскоре истощение природных ресурсов приводит к возникновению идеологий насильственного сокращения населения Земли. Возврат атеистов в конфессии является признанием невозможности жить светской жизнью, а не религиозными убеждениями. За исключением редких единиц-самородков, идеологи и теоретики, как и социальные формы, обеспечивающие значимое использование быстро растущего сознания населения, повсеместно отсутствуют. Уроки исторического развития не извлекаются, раз за разом использование чужого опыта превращается в некритическое заимствование.
Зависимость от государств сковывает естественное развитие транснациональных корпораций. Политика в области ресурсов, считающихся ограниченными, состоит в достижении контроля над ресурсами – взамен контроля над политикой. Линия «неприменения силы» является вынужденной, а не сознательно проводимой политикой. У власти находится властная элита, а не национальная (К. Георгян). Заметен приход к власти относительно молодых, преодоление геронтократии.
Идущие в мире процессы в своей совокупности и в своих тенденциях почти не сознаются. Мировой кризис ошибочно определяется как финансовый, хотя очевидно, что его природа неизмеримо глубже, в частности в его основе лежит кризис ценностей. Атомная энергетика, компьютеры, спутники – продукты гонки вооружений. Огромная мощь мировых вооруженных сил не в состоянии справиться с горсткой пиратов. Пятисотметровый небоскреб в Куала-Лумпур и завершающееся строительство небоскреба в Дубаи высотой один километр являются средством выразить глубокое беспокойство: «Мы – тоже люди». Руководители много мнящего о себе «цивилизованного» мира равнодушны к купюрам в триллион национальных единиц в Зимбабве. Понимания происходящего не происходит. Консерватизм и прогрессизм равно бесплодны, скорее отражают черты характера носителей этих идей, чем политические проблемы. Издаётся масса книг, некоторые из которых прочитываются единицами.
Повсеместно возник широкий интерес к книгам Карла Маркса, который не сопровождается пониманием трагедии его замысла. Линии Канта и Гегеля либо отрицаются, либо превращаются в иконы, совершенно очевидная необходимость положительного развития их замысла не нашла продолжателей. Философия полностью утратила фундаментальность.
